Реквием для часов с боем

Подробности: Категория: Колонка редактора; Опубликовано 19.07.2019 17:22; Просмотров: 1410

В нашем доме живёт пожилой часовщик. Узнав от соседей, что я журналист, пришёл как-то вечерком посоветоваться, есть ли хоть какое-то рациональное зерно в его идее открыть музей часов. Разговор вышел преинтереснейший. И, конечно, не о музее.

Примерно десять лет назад Семён Захарович (так зовут мастера) на многочисленных помойках в нашем спальном районе обнаружил массовый выброс старинных механизмов. Очень разных. Были здесь незатейливые корпуса чуть ли не из фанеры, сработанные в послевоенные 50-е с самым простым устройством. Время трудное, изысков не предполагало. Попадались несерьёзные изделия в пластике, сходившие с конвейера в 80-е. Но изредка случай баловал и седой стариной, одетой в мощный корпус из красного дерева, с медным маятником, массивными бронзовыми гирями на витиевато сплетённой цепочке, красиво изогнутыми цифрами и острыми стрелками.

— Конечно, коробку изъел жучок, сверху бесценное дерево покрылось слоем кухонного жира, — рассказывал сосед, — но часовое сердце чаще всего работало либо имело пустяковый изъян.

Я искренне удивляюсь. Народ у нас практичный. Даже с памятников руки-ноги отпилил, чтобы сдать бронзу в пункт вторсырья, набережную Салгира не пощадил, а тут маятник из меди — и на помойке.

— Ну не всё попалось мне на глаза, — вздыхает мастер. — Что-то уплыло в утиль. А что-то всё же удалось спасти.

Он зовёт меня в свою маленькую квартирку, и я ахаю. Аристократичный оркестр из часов с боем, перебиваемый крестьянским кукушечьим соло! Как пожилой человек умудряется варить щи и принимать ванну в этом часовом царстве — уму непостижимо. Как-нибудь выберу время и обязательно напишу о коллекции подробно. Сейчас же моя печаль о другом. Из наших домов исчезли часы. Я окинула взглядом свои 40 квадратов и обнаружила только привезённые из Вены милые ходики, которые купила не ради фиксирования времени, а за их очаровательный внешний вид. И больше ничего.

— Вы, Ирочка, с полным правом можете называть себя дамой, а живёте по молодёжным меркам,— укоряет Семён Захарович. — Квартира у вас компактная, стерильная, всё в пластике и металле. В такой и жить-то не хочется. Утром схватила бутерброд, проглотила кофе, как удав, не чувствуя ни запаха, ни вкуса, впрыгнула в машину. Целый день на работе крутитесь. Потом примчитесь, голову на подушку уроните, а с утра — опять двадцать пять.

— Верно, — краснею я от того, что незнакомый человек так точно диагностировал мои будни.

— И зря. Уходит культура. Её много веков создавали и поддерживали большие семьи, жившие в больших домах. Там были детские, кабинеты, гостиные и обязательно столовые с часами. Когда они били, домочадцы степенно спускались к обеду или ужину, или домашним играм в лото. Звон был мягкий, словно укутывавший. Потому что он был голосом родового гнезда. А теперь разве есть родовые гнёзда? Так. Четыре стенки, чтобы голову на подушку пристроить…

Я понимаю, что болью старого человека из олицетворяемой им умершей эпохи не верну динамичным современникам что-то очень важное, глубинное, утраченное и с антикварными часами никак не связанное. Тем не менее подметила, часы как атрибут стали исчезать и с городских улиц, площадей. Их заменяют огромные табло с электронными цифрами. Практично! И время можно посмотреть, и рекламу. А где же они, висящие на столбах очаровательные кругляши, «одетые» в чёрный металл, с чугунными завитушками над местом скрепления? Их почти не осталось ни в Москве, ни в Петербурге. Наверное, хлопотно обслуживать, чинить, чистить. С табло куда проще.

Семён Захарович грустно усмехается. Шутит, это суеверия виноваты. Вон даже Грибоедов наставлял, мол, «счастливые часов не наблюдают». А я думаю, суеверия ни при чём. Просто мы стали другими и изменили мир за окном.

Ирина ИВАНЧЕНКО